Но сороки поутру растрещались на беду. Нет покою голове, царской белой седине.
Думу думал царь Амид, плохо ел и плохо спал, думал же не о себе - О народе, о стране!
И решение принял, свадьбу дочки назначал. 
Как Анел про то прознала, со всех ног к отцу примчала, позабыла про игру, богатырскую сечу.
Хоть отец ты мне и царь, от беды такой избавь!
Только от сорок узнала, что невестой уже стала, и меня ты не спросил, на совет не пригласил.     
Иль забыл ты про родство, иль что сделала не то?   
Да и кто тот молодец, отведет что под венец? Знают все вокруг края, богатырской крови я! 
Справится ли он со мною, богатыркою-женою?  Не умею вышивать, а умею воевать!   
Очи гневно не отводит, вкруг отца тигрицей ходит. Сам учил меня сражаться, да с мечами управляться, знаю, как врага сразить, да как Землю защитить!
Но Амид, великий царь, ей отец, всем государь, виновато улыбнулся, к своей люльке потянулся.
Ты, Анел тут не серчай, и отца-то не ругай, царь Кируш тебя посватал. Ты снимай-ка свои латы, заодно снимай штаны, банты-юбки наряди.
Сколько можно воевать? Мне б страну попросвещать, планы ох, мои какие, все культурные такие!

Тут же няньки набежали и Анел с собой забрали, все в светлицу побежали, наряжать её там стали. Банты, юбки и чулки, ничего не берегли.   
Богатырка ж, чай девица, плачет в три ручья в светлице, горше свадьбы нет судьбы, хоть возьми ты и помри.

Царь о мире все вещает, нянюшка ж увещевает: Мудр и прав Амид наш царь, земли нашей государь. Смел коль надо воевать, мудр чтоб войн всем избежать.
Нянюшка всё продолжала, в шелк Анел всё наряжала: Знаю, как тебе помочь, ты же мне Анел как дочь.
Воля чтоб отца свершилась, ты свободы не лишилась, чтоб в стране мир процветал, да народ вас прославлял.

У парадного входа во дворец стояли две пышногрудые и дивнобёдрые девицы. Одеты они были в кружевное с рюшечками обтягивающее бельишко, которое грамотно подчёркивало их статный стан.
В руках они держали каравай с солью.

Ржаной хлеб был мягкий и тонкокорый, он был нежный как пирожное, его аромат и сладкий вкус подчеркивались мелкой повареной солью.
Кирушу захотелось отломить ещё кусочек, но он решил что перебивать аппетит перед организованным в его честь банкетом неправильно.
- Благодарствую красавицы. Сказал он девицам и направился ко входу во дворец, где его уже ожидал Амид.

К тому времени как двор полностью освободился, во дворце все уже сидели за столом.
Столы ломились от изобилия, на каждом стояла кислая капуста с сельдями. Рядом в качестве закусок стояла икра в разных видах: белая, то есть свежесоленая, красная мало-просоленная, черная крепкого посола. Икра была осетровая, белужья, севрюжья, стерляжья, щучья, линевая. Подавали икру с перцем и изрубленным луком, сдабривали по вкусу уксусом и прованским маслом. Икру дополняли балыки и вяленая рыба: лососина, белорыбица, осетрина, белужина. К этой рыбе подавали ботвинью. Затем следовала паровая рыба, а за ней жареная.

На столах стояли солонки, перечницы и уксусницы. Везде наблюдались блюда холодного мяса на постном масле, соленые огурцы, сливы и кислое молоко в деревянных чашках. Обязательным блюдом каждого стола были пироги и пирожки с различными начинками.

Со стороны Бременских музыкантов послышалось:
Весь мир у нас в руках,
Мы - звезды континентов!
Рассеем в пух и прах
Проклятых конкурентов.
Мы к вам заехали на час.
Привет, Бонжур, Хэллоу!
А ну скорей любите нас -
Вам крупно повезло!

Многие вскочили из-за стола и пустились в пляс.

Кируш тоже поднялся со своего места, подошёл к Анел и пригласил её потанцевать. Она приняла его предложение, и  под ритм бременских музыкантов они задвигали своими телами в самом центре банкетного зала.

В это время в тронном зале Амид и Анел обсуждали уснувшего гостя.
После непродолжительной беседы, решили что утро вечера мудренее. И тоже отправились спать.